Идея планирования впервые возникла в 20-х годах ХХ века, как форма институционализма, а точнее его институционально-социологического течения, представителями которых были Ф. Перру (Франция), Г. Мюрдаль (Швеция), У.Льюис (Великобритания), Дж. Гелбрейт (США). Вначале эта идея была отвергнута, т.к. предусматривала вмешательство государства в рыночную экономику, что в тот период считалось посягательством на свободу предпринимательства. Но интерес к планированию возродился уже к концу 20-х – началу 30-х годов в связи с «Великой депрессией» и практикой первых советских пятилеток.
Еще в 1928 г. в Мексике было предложено разработать для страны национальный экономический план, в 1932 г. в Германии был разработан так называемый план ВТБ, названный по имени его авторов В.С. Войтинского, Р. Тарнова и Ф. Бааде главным содержанием, которого была борьба с безработицей и обеспечение занятости населения, в Голландии макроэкономическая модель планирования была предложена в 1936 г., а в начале 40-х годов было учреждено Центральное плановое бюро. Тогда же был учрежден Генеральный комиссариат по планированию во Франции. В США с 1937 г. благодаря усилиям американского экономиста У.К. Митчела начал издаваться журнал «Плановое общество», а в 1944 г. К.Лаундауэр опубликовал книгу под названием «Теория научного экономического планирования», в которой по существу впервые было обосновано так называемое индикативное планирование.
Концепция планомерности, с разной степенью зрелости, стала использоваться практически во всех странах мира после второй мировой войны. Наибольший успех социально экономическому развитию она обеспечила таким странам, как Швеция, Финляндия, Южная Корея, Франция, Индия, Мексика, Венесуэла и др. При этом, интерес к планированию в этих и других странах то усиливается, то ослабевает в зависимости от множества внутренних и внешних факторов. Однако надо иметь в виду, что вышеперечисленные и другие государства с рыночной экономикой не сразу избавились от потрясавших их кризисов. Как уже отмечалось выше, сигналом бедствия в капиталистической рыночной экономике прозвучал всеобъемлющий кризис 1929 – 1933 гг., когда на карту было поставлено само существование капиталистического государства. Именно тогда в капиталистических странах заинтересовались практикой планирования в СССР, имея в виду в качестве одного из средств спасения капиталистической системы. При нестабильной экономике значимость планирования всегда возрастает, но постепенно его роль ослабевает в условиях стабильного социально-экономического развития страны.
На протяжении многих десятилетий индикативное планирование, осуществляемое в странах рыночной экономики, западными исследователями противопоставлялась централизованному директивному планированию, применяемому в странах бывшего СССР. Несмотря на то, что за последние 10 и более лет в экономической политике бывших стран социализма произошли радикальные изменения, подобное противопоставление еще наблюдается и к тому же централизованное планирование, т.е. планирование на уровне всей национальной экономики, все еще отождествляется с командно-административной системой хозяйствования. Таким образом, на начальном этапе проведения рыночных преобразований и в России сложилось резко негативное отношение к планированию вообще, отождествляя ее с советской плановой системой, существенным недостатком которой была чрезмерная детализация макроэкономических показателей вплоть до отраслевых. По этой причине в этот период вместо трансформации планирования, его приспособления к возникшим объективным реальностям, от планирования практически отказались и заменили его разработкой краткосрочных прогнозов социально-экономического развития, что также является инструментом государственного регулирования рыночной экономики, но имеет свое конкретное предназначение.
Однако уместно вспомнить, что еще в 20-х годах известными советскими учеными-экономистами ставились и обсуждались вопросы актуальные и на сегодняшний день, для стран с переходной экономикой, связанные с планированием, а именно каким оно должно быть: индикативным или директивным, а также взаимоотношение между централизованным планом и рыночным саморегулированием.
Всего сложилось две научных концепции планирования:
1) генетическая, т.е. в значительной степени рыночная, основанная на подробном изучении объекта планирования, объективных законов его «поведения» и развития, в которой план рассматривался как система перспективных целей и задач государства, реализуемые государством и хозяйствующими субъектами с использованием экономических методов государственного регулирования, таких как таможенная и тарифная политика, и методов экономического стимулирования и т.д. Сторонниками данной концепции были Н.Кондратьев, В.Базаров, В.Громан и д.р., которые противостояли диктату плана и отстаивали рыночные механизмы хозяйствования с учетом объективных законов экономического развития;
2) телеологическая, которая план рассматривала как система целеполагания, волевого, властного регулирования, выраженная в заранее определенных количественных показателях. Данной концепции в планировании придерживались Г.Кржижановский, С.Струмилин, В.Мотылев и др., которые выступали за примат целевых установок в плане, за то, что сегодня принято называть административно-командной системой экономического регулирования, но наш взгляд, у них была конкретная цель – ускоренное восстановление экономики.
Эти две теоретические концепции планирования долгое время противостояли друг другу. Борьба между ними шла с переменным успехом, но в итоге, по идеологическим соображениям, приоритет был отдан телеологической концепции планирования. Но это не означает, что эти две концепции были враждебны друг другу, а наоборот являются взаимосвязанными и дополняющими друг друга методами.
В связи с вышеизложенным, мы придерживаемся той точки зрения, что разрабатываемые ныне государственные планы социально-экономического развития в постсоветских странах, не как административно-командные или чисто директивные, а близким к индикативным, но пока еще сохраняющими некоторые черты прошлой системы планирования, особенно в сфере финансов, как объективно им присущим, учитывая фактор переходной экономики. В этом смысле следует отказаться от негативного толкования термина директивность применительно и к планированию ибо, на самом деле, любой одобренный или принятый высшими органами власти и управления план в определенном смысле становится директивным. Тем более, свою координирующую, мобилизующую, организационную роль может играть только выполняемый план, что не исключает, а предполагает необходимость его постоянной корректировки с учетом меняющейся экономической ситуации.